Привлечение к субсидиарной ответственности скрытого бенефициара

Для российского банкротного права наступил очередной этап развития: в Закон о банкротстве введена новая глава III.2, которая регулирует вопросы привлечения к субсидиарной и иной ответственности руководителя должника, а также иных контролирующих лиц. Кроме того, в целях правильного применения норм, содержащихся в данной главе, было принято Постановление Пленума ВС РФ №53.

Данное Постановление Пленума ответило на многие вопросы, возникшие у юридического сообщества, однако некоторые из них остались всё же открытыми.

Один из таких сложных аспектов – установление статуса контролирующего должника лица¹.

Так, возможность определять контролирующим лицом действия должника может достигаться:

• в силу нахождения с должником (руководителем или членами органов управления должника) в отношениях родства или свойства, должностного положения;
• в силу наличия полномочий совершать сделки от имени должника, основанных на доверенности, нормативном правовом акте либо ином специальном полномочии;
• в силу должностного положения;
• иным образом, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом.

Для упрощения доказывания статуса контролирующего должника лица (далее — КДЛ) в пункте 4 ст. 61.10 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» установлены опровержимые презумпции. То есть, пока не доказано иное, считается, что лицо являлось КДЛ, если это лицо:

• являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии;
• имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника;
• извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в пункте 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Если же лицо не входит в органы управления должника, не владеет долями/акциями должника, то на практике очень сложно доказать наличие у него статуса КДЛ.

Поведение контролирующего должника лица может быть как открытым (бенефициар должника), так и закрытым (скрывает оказание влияния на должника).

В случае открытого поведения статус КДЛ доказать легче благодаря использованию свидетельских показаний, переписки, сообщений в СМИ.

Так, в деле о привлечении С.В. Пугачева к субсидиарной ответственности по обязательствам ЗАО «Международный Промышленный Банк» наличие фактического контроля над должником было установлено по совокупности обстоятельств:

• наличие в банке системы согласования и принятия решений, при которой без согласия С.В. Пугачева не могло быть принято ни одно решение в банке;
• наличия у С.В. Пугачева своего кабинета в офисе банка.

Тем не менее, подобные доказательства не могут быть представлены в суд, если КДЛ действует скрыто. Тем более в законодательстве отсутствуют критерии, позволяющие определить скрытого бенефициара для привлечения его к субсидиарной ответственности.

В связи с этим важнейшее значение для привлечения бенефициаров должника к субсидиарной ответственности при банкротстве и для применения доктрины срывания корпоративной вуали имеет Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 15 февраля 2018 г. № 302-ЭС14-1472 (4, 5, 7) по делу № А33-1677/20139, в котором Верховный Суд Российской Федерации в том числе дал разъяснения касательно поведения КДЛ и должника, признаков подконтрольности скрытому контролирующему лицу:

• действия названных субъектов синхронны в отсутствие к тому объективных экономических причин;
• действия противоречат экономическим интересам должника и одновременно ведут к существенному приросту имущества лица, привлекаемого к ответственности;
• данные действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одного другому, и т.д.

Таким образом, вышеуказанное Определение раскрывает еще одну презумпцию наличия статуса КДЛ —  извлечение лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности, экономической выгоды из незаконного или недобросовестного поведения.

В п. 7 Постановления № 53 указано, что контролирующим может быть признано лицо, извлекшее существенную (относительно масштабов деятельности должника) выгоду в виде увеличения или сбережения активов, которая не могла бы образоваться, если бы действия руководителя должника соответствовали закону, в том числе принципу добросовестности. В частности, предполагается, что контролирующим должника является третье лицо, которое получило существенный актив должника (в том числе по цепочке последовательных сделок), выбывший из владения последнего по сделке, совершенной руководителем должника в ущерб интересам возглавляемой организации и ее кредиторов (например, на заведомо невыгодных для должника условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом (фирмой-однодневкой и т.п.) либо с использованием документооборота, не отражающего реальные хозяйственные операции, и т.д.).

Опровергая данную презумпцию наличия статуса КДЛ, привлекаемое к субсидиарной ответственности лицо вправе доказать свою добросовестность, подтвердив в том числе возмездное приобретение актива должника на условиях, на которых в сравнимых обстоятельствах обычно совершаются аналогичные сделки.

Также в п. 7 Постановления № 53 предполагается, что контролирующим является выгодоприобретатель, извлекший существенные преимущества из такой системы организации предпринимательской деятельности, которая направлена на перераспределение (в том числе посредством недостоверного документооборота) совокупного дохода, получаемого от осуществления данной деятельности лицами, объединенными общим интересом (например, единым производственным и (или) сбытовым циклом), в пользу ряда этих лиц с одновременным аккумулированием на стороне должника основной долговой нагрузки. В этом случае для опровержения презумпции выгодоприобретатель должен доказать, что его операции, приносящие доход, отражены в соответствии с их действительным экономическим смыслом, а полученная им выгода обусловлена разумными экономическими причинами.

Кроме того, ВС РФ определил, что в отсутствие прямых доказательств дачи контролирующим лицом указаний судами должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств, основанных на анализе поведения КДЛ и должника. Если заинтересованные лица смогли представить суду существенные косвенные доказательства, которые в совокупности позволяют признать убедительными доводы о возникновении отношений фактического контроля и подчиненности, в силу ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации бремя доказывания обратного переходит на привлекаемое к ответственности лицо.

Хочется надеяться, что правовые позиции, отраженные в Определении, подтолкнут суды к более внимательному изучению косвенных доказательств и отказу от формального подхода к определению статуса контролирующего должника лица.

1. Контролирующее должника лицо – физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за 3 года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

Диана Ворошилова

Ex-Помощник юриста

Налоговая и юридическая практика

Корпус Права (Россия)